Вернуться к началу
Поделиться

Помнить, как это было

Профсоюзный репортёр 06.05.2020 0 комментариев
Новая рубрика в наших профсоюзных информационных ресурсах — цитаты о блокаде. Открывает её белорусский писатель Алесь Адамович, который вместе с Даниилом Граниным создал один из главных литературных памятников подвигу ленинградцев.
 
Алесь Адамович — С чего пошла, начиналась «Блокадная книга»
«Физических, биологических калорий недостаточно, чтобы не умереть, а тем более остаться прежним человеком — кем ты был всегда. Но нечто все равно человека держит, поддерживает, не позволяет переступить «за черту», где распад всего, «моральная дистрофия». И это нечто, может быть, как раз и есть то, что не было учтено фашистами, хотя они все остальное (достаточно точно) высчитали: сколько может продержаться в лютые морозы четырехмиллионное население, если в городе нет значительных запасов продовольствия, топлива, не действует канализация, нет воды…
 
То, что нам, авторам «Блокадной книги», Ленинград открыл и что мы хотели своей книгой тоже сказать,— это мысль, убежденность, что интеллигентность, внутренняя культура — сила, а не слабость человека».
 

Александр Дымов, режиссер театральной студии при Дворце культуры, 25 января 1942

Действительно, грубое вмешательство желудка в мою интеллектуально-чувственную сферу я ощущаю постоянно. Я не желаю его опеки. Ведь кроме пищеварения существуют мировая литература, философия, искусство, техническое изобретательство.

Георгий Князев, историк, архивист, доктор исторических наук, 10 февраля 1942

Я тороплюсь жить. Мысли наполняют мой мозг: вот, например, вчера и сегодня я набрасывал мысли о Монелле — Мгновении. Есть такая поэма у Марселя Швоба, поразившая меня еще лет 35 назад своей оригинальностью и изощренностью самого изысканного упадочничества.

____

Знаменательным событием в культурной жизни Северной столицы стала премьера Седьмой симфонии Шостаковича, которую сыграли прямо в осаждённом Ленинграде весной 1942 года.

Седьмую — исполнить в Ленинграде. На помощь пришел городской комитет партии: во-первых, он выделил оркестрантам дополнительную ежедневную кашу без выреза… По Ленинграду был через радио объявлен призыв ко всем музыкантам, находящимся в городе, — явиться в радиокомитет для работы в оркестре. Музыканты не могли не откликнуться на этот призыв. Пришел истощенный, но, как всегда, строгий и собранный орденоносец Заветновский, концертмейстер, первая скрипка Филармонии. Пришел семидесятилетний старейший артист Ленинграда валторнист Нагорнюк…

С фронта, откуда можно было прийти или приехать на трамвае (они вновь стали ходить весной на наших улицах) с прифронтовых заводов подходили и подходили рабочие, сооружающие оружие обороны и наступления Ленинграда; архитекторы, уже проектирующие его возрождение; учителя, диктовавшие детям диктанты…

Оба фрагмента: Ольга Берггольц — «Говорит Ленинград».

Реакция голодных, уставших ленинградцев на услышанную музыку заставляет лишь удивляться — люди плакали. Многие из них плакали впервые с начала блокады, просто потому что до этого сил на слёзы не было. Ленинградцы также плакали и на первом симфоническом концерте. Это произошло через месяц после премьеры Седьмой симфонии — 5 апреля 1942 года.

Заплакали, потрясенные тем, что вот на сцене сидят люди — не в ватниках, а в пиджаках, и что не просто люди, а артисты, и они… играют на скрипках!

Ольга Берггольц — «Запретный дневник»

______

Учительница истории Ксения Владимировна Ползикова-Рубец в блокаду продолжала работать в школе. Её блокадный дневник был взят за основу книги Ползиковой-Рубец «Они учились в Ленинграде». Поэтому все события, описанные на страницах произведения, подлинные.

4 декабря 1941 года (в фрагменте описывается подготовка к урокам): 

Книги, которые мне нужны, стоят в шкафу. Но в холодной комнате так трудно вылезать из теплой постели! Посмотрю завтра…
Нет… Без этого материала мне не обдумать моего плана до конца.
Чиркаю спичкой и зажигаю коптилку. На цыпочках, чтобы не разбудить мою приятельницу, пробираюсь к книжному шкафу. Коптилочка дает мало света, а стулья и кресла отбрасывают густые тени. Я плохо вижу и налетаю на скамеечку для ног.
— Что случилось? — раздается голос моей приятельницы.
— Мне нужно достать стихи Пушкина и поискать одну цитату Энгельса, — говорю я виноватым голосом.
— Ох, эти педагоги! Спите вы, пожалуйста! Говорят, сон равняется какому-то количеству пищи.
Она засыпает, а я читаю замечательные строфы Пушкина.

______

23 ноября 1941. Блокадный дневник Лены Мухиной

… я смогу много читать, дома я буду читать. Мне надо как можно скорей прочесть Диккенса «Большие надежды» и начать читать что-нибудь другое. Я хочу завести полочку большевика, покупать разные брошюры.

Да, потом мне надо будет купить русскую грамматику и повторить все правила правописания, чтобы не обесценивать свои сочинения по литературе безграмотностью.

______

Трудно поверить, что в разгар блокады Ленинграда в городе состоялось даже несколько футбольных матчей. Конечно же, спортивный элемент в подобных событиях отходил на второй план. Игры, прежде всего, должны были поддержать ленинградцев и ответить на фашистскую пропаганду.

💬 Заслуженный тренер СССР Герман Зонин вспоминает:
«Пропаганда Геббельса растрезвонила на весь мир, что город Ленина — город мертвых, жители уже начинают заниматься каннибализмом. Тогда горком решил провести матч».

Споры о том, какой матч открыл сезон «блокадного футбола» продолжаются до сих пор. Однако они связаны не с тем, был ли он на самом деле или нет, а, скорее, с точной датой проведения первого матча, так как на само звание «первого» претендуют сразу несколько встреч.

Чаще всего в этой роли упоминается матч 31 мая 1942 года между командой «Динамо» и сборной «Ленинградского металлического завода».

Собрать, как минимум, 22 человека в блокадном Ленинграде, которые смогут не просто ходить, а бегать по футбольному полю — было сложной задачей. Так, например, часть «Динамовцев», вернувшись в Ленинград к началу блокады из Тбилиси, приступили к своей работе в милиции и НКВД. Без потерь преодолеть первую блокадную осень и зиму им не удалось.

💬 Об этом также рассказывал Герман Зонин:
«Был такой молодой игрок — Федор Сычев, центральный защитник. Осенью 1941 года он был на дежурстве. Началась бомбёжка. Увидев пожилую женщину, которая переходила дорогу, Федор решил ей помочь пойти в убежище. В момент разрыва снаряда он закрыл ее своим телом. Она осталась жива, а он погиб. Кроме Сычева суровое военное время не пощадило ещё несколько игроков той команды. При разных обстоятельствах погибли Николаев, Шапковский и Кузьминский».

 Формированием команды Ленинградского металлического завода занимался профсоюз.

«Динамовцы» предлагали сыграть полноценный матч в 2 тайма по 45 минут, однако заводчане просили ограничить 1 тайм 20 минутами. В итоге был принят компромиссный вариант — играть по 35 минут. Кроме того, «Динамовцам» пришлось поделиться одним из своих футболистов, так как команда завода так и не смогла набрать полный состав.

В первом матче «Динамо» обыграло заводчан со счётом 6:0, а уже во второй встрече чуть не случился реванш 2:2. Футболисты с улыбкой вспоминали, как их просили не бить в аут, так как там (прямо на стадионе) была посажена картошка. На первом матче присутствовало до 350 болельщиков. Репортаж об этой игре появился на следующий день.

 

Оставить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *